И может на крови вырастет тот дом,
Чистый для любви... Может быть потом
Наших падших душ не коснётся больше зло.
Курыниксы «Звезда»
В жизни человека всегда наступают моменты, когда жизнь делится на «До» и «После». В жизни нашей страны таким «разделителем» стали боевые действия в Донецкой и Луганской области. Кто-то называет это «военным вторжением», кто-то «антитеррористической операцией», кто-то «гражданской войной». Одни винят в ней «злого Путина», другие «американцев и майдан», третьи видят причину в «олигархах, зарабатывающих на крови очередные миллиарды». Но все понимают — эта война разделила сознание нашего народа. Разделила окончательно и бесповоротно. Прежде всего, война меняет тех, кто с ней соприкоснулся лично. Меняет по-разному, но меняет...
Этот разговор состоялся еще сентябре 2015 года. Завершилась очередная демобилизация, казалось бы вот-вот и наконец то перестанут стрелять… Как разговор повернется я не знал. Ты не знаешь, как пойдет разговор с человеком, который был мобилизован и воевал. Как быть объективным, беспристрастным и не поддаться эмоциям. Откровенно говоря, мне не хотелось попасть на какого-то нервного «героя», «рвущего на груди тельняшку», рассказывающего о «десятках лично уничтоженных вражеских танках» и бросающего упреки в стиле «где ты был, когда я там за тебя под Дебальцево» и тд.
Но ничего этого не было. Тихие и спокойный человек, говорил негромким голосом, без криков и лишних эмоций. Который не приукрашивал суровую действительность «ура-патриотизмом» и говорил все как оно было, не пытаясь выставить себя героем. Я специально не буду называть фамилию моего собеседника, чтобы его не могли обвинить в разглашении информации порой далеко не самой лицеприятной в условиях нынешней государственной идеологии, но от этого не менее правдивой. Его зовут Александр. Возможно, многие из его знакомых поймут о ком именно идет речь. И так война, как она есть, глазами нашего земляка.
«Мы уходили в осень и у нас даже бушлатов не было»
— Когда Вы были мобилизованы? Какая это была волна мобилизации?
— 28 августа 2014 года. Третья волна мобилизации. Я работал в АТЦ ГОКа. Вместе со мной был также мобилизован также работник автоцеха Максим Чернета.
— Куда Вас мобилизовали, в какую именно часть попали?
— 17-я танковая бригада город Кривой Рог
— Вы, наверное «учебку» прошли? У вас была до этого какая-то воинская специальность?
— Нет, в нашей «волне» учебок не было. Я был водителем и нас отправили практически сразу без подготовки
— Так, а сколько Вы пробыли в Кривом Роге до отправки в зону боевых действий?
— Если 28 августа я прибыл, то уже 10 октября я уже был в районе.
— А за каким районом боевых действий Вас закрепили?
— Как такового конкретного района дислокации не было. 17-я танковая бригада разбросана по всей линии фронта. Начиная от Дебальцево, Артемовска, Попасной, Золотой. В общем, Донецкая и Луганская область. Можно было поехать в Донецкую область, а выехать в Луганской.
— В зоне боевых действий Вы были водителем автомобиля, я так понимаю?
— Я был водителем-машинистом автокрана. Это моя гражданская специальность. На автокране мы строили опорные пункты, блокпосты. Забирали сгоревшую технику, проводили ремонт.
— Вы были все-таки закреплены за каким-то конкретным батальоном или другим подразделением бригады?
— У нас была как бы отдельная рота обеспечения. Это подвоз боеприпасов, топлива, продуктов питания и тд. Наша база была в Донецкой области, но обслуживали мы подразделения бригады сразу в двух областях.
— А техника на которой вы работали была своя или ее откуда-то передавали?
— Техника была с Кривбасса. Мне мой кран достался с ЮГОКа. Я его лично отбирал, смотрел чтобы его техническое состояние нормальное.
— Получается в зону боевых действий Вы попали не сразу, а все-таки через месяц после мобилизации. Чем занимались в этот период, шла какая-то учеба или подготовка?
— Примерно месяц мы приводили технику в порядок. Она ведь зачастую была негодная. Когда в часть приехали, то техника, которая там стояла, например, на хранении, была не готова к боевым действиям. Многое стояло еще с советского времени, все там пересохшее, все шлангочки полопались, все резинотехнические изделия пришли в негодность. Вот и получается, что техника вроде и новая, а ездить не могла. Вот этот месяц пока понабирали технику с предприятий, пока укомплектовали полностью бригады.
— Ну а обучение все-таки какое-то было?
— Никакого обучения третья волна мобилизованных не проходила.
— Но мне приходилось говорить с еще одним бойцом 17-й бригады и он говорил, что какое-то обучение все таки было. Или это обучение из категории «дали два раза стрельнуть на полигоне»?
— Не знаю. Ты спроси с чего он стрелял. Оружие то, наверное, еще 50-х годов. Более-менее современное появляться начало только сейчас. У третьей волны этого не было. Что говорить, если мы уходили в осень и у нас даже бушлатов не было. Спасибо еще раз волонтерам, которые нас снабжали. Вот так мы и выдержали. Зима, грязь, поле. Надо просто пожить так и узнать, что это такое.
«Боец в бронежилете больше красивая картинка для телевизора»
— То есть, тяжело не только из-за войны, но и из-за погодных условий?
— Конечно. Домой же не придешь, не погреешься. Поэтому свитерок поносил две недели и выбросил, потому что постирать и высушить его негде.
— А как в целом было с обеспечением или там наличием бронежилетов?
— Бронежилет у меня был. Наш горно-обогатительный комбинат прислал. Правда у меня на той время уже бронежилет был. Хотя он все равно на машину вешается на двери. В основном их там не носят. Боец в бронежилете больше красивая картинка для телевизора.
— Почему. Тяжело носить лишние килограммы?
— Здесь же нет такой особой «автоматной» войны. Тут как прилетело снаряд или мина и все..
— А под обстрелы Вам попадать приходилось...
— Приходилось. Иногда думал, что до утра не доживу… Но ничего, выжил. Первый раз страшно, второй раз опасно. А третий раз уже адреналин, привыкаешь.
— Но машина от обстрелов тоже страдала?
— Страдала, и очень.
— Просто как-то непривычно — воевать на автокране. Все привыкли, что ели воевал, то на танке, БТР или БМП. А тут автокран…
— А без крана там тоже никак. Это был один из первых кранов в бригаде. Тогда их там просто не было. Это сейчас появились краны, строят опорные пункты частники всякие и за это деньги получают. А тогда это был один наш кранчик, который мотался по всей лини фронта, помогал в том числе и Нацгвардии.
— То есть, постройка всех этих блокпостов это тоже без вас не обходилось.
— Блокпост... Это в городе блокпост, который отдален от боевых действий. Ребята, которые там стоят, зачастую там войны не видят. В основном это Нацгвардия и прочие. Это даже не вторая линия, а дальше. Это как раз тот случай, когда проезжаешь мимо, а они говорят: «Дай патронов» и тд. А вот мы, 17-я танковая, стояли на первой линии обороны. Это непосредственно на линии огня. И вот представь мост. Пол моста нашего, пол моста ихнего. А мне надо «ежики» противотанковые поставить впереди наших окопов. И вот на не бронированном кране, можно сказать «на удачу» их ставлю. Поэтому без крана там никак. Все ломается, в том числе техника и танки. Где-то подбили что-то надо его забрать. Поэтому как могильщик приезжаешь, загрузил. Любой бетонный блок положить тоже без крана не получится. Бревна, это хорошо, но лучше, когда еще плитами прикрыть.
— С какого по какой период Вы находились в зоне боевых действий?
— Если 10 октября 2014-го я уехал, то в июле 6-го числа я приехал на базу. Приехал на своем кране, который уже не выдерживал. Там уже все было по оторвано, зиму он прошел тяжелую, больше уже не выдерживал. Ехать уже не мог, его тянули то танк, то БМП. Примерно, как в карьере, только по жестче. Вот на этом кране я и прошел всю службу и вернулся на нем в город Кривой Рог. Вернулся целый, живой-здоровый. Машина, конечно, после зимы разорвана, зима была очень тяжелая.
— Все-таки как была ситуация с обеспечением продуктами? Информация по этому поводу ходит разная. Не голодали?
— Нормально, с голоду не умерли. Все было, картошка, овощи. Мяса особо не было, тушенка. Готовили сами себе.
«Надо понимать, что это не компьютерная игра — это война. Здесь не будет, что мы проиграли, а играть можно начать заново»
— Бригада понесла большие потери?..
— Большие, воевали то на всех направлениях. Танчиков потеряно много. Во-первых, сами танки «не первой свежести» - Т-64. Хлопцы как могли, более-менее восстановили. В поднятии техники с ремонта хорошо поддерживали местные криворожские волонтеры, доставали необходимые запчасти.
— В смысле, волонтеры помогали восстанавливать танки?!
— На танки, конечно, нет. А вот на грузовые машины все с их помощью решалось. Нам потом даже баню на базе «Урала» сделали, по-моему, ее даже по телевизору показывали. А поначалу, конечно, было холодно, в палатке купаться холодно.
— А когда появилась эта передвижная баня?
— Уже после Нового года. А так палатка, приезжает ГАЗ-66, у него установка специальная. Воду нагрел и по шланге там она льется — холодно, палатку ветер теребит, покупался, выбежал, темно, сыро. Тем более зимой темнеет рано. Ну вот как-то так.
— С Вами служил кто-то из нашего города, с кем из земляков общались во время службы?
— Был еще один парень сварщик из Чкаловского карьера № 2. Серега, фамилию уже не помню на МТЛБ (бронированный тягач) служил. Был еще кто-то, но в этот период я с ними не пересекался.
— Во время службы у Вас был отпуск, домой приезжали?
— Да, первый раз приезжал в отпуск в декабре, а потом уже в июне, когда нас отвели с передовой.
— Была ли какая-то связь с коллективом?
— Да, звонили с работы, интересовались, что, как. Зарплата сохранялась на этот период, я так понимаю средний заработок. Ну и там платили.
— И сколько платили, если не секрет?
— За то, что солдат — 2400 ну и плюс за боевые действия, где-то 3400.
— А за «боевые» доплачивали, тогда много говорили, что будут платить за участие в бою и тд?
— Нет, все вранье. Там очень сложная процедура, чтобы ее пройти надо слишком много усилий приложить. Ты «тысяча в день» вроде и обещана, но, чтобы ее получить надо придерживаться кучу правил, вести много всяких журналов и тд. В этом вся проблема. Например, даже если машина подбита, ее надо сфотографировать, чтобы потом не было неприятностей (ты же потерял боевую единицу), зафиксировать откуда велся обстрел. Хлопцы он которые вышли с Илловайска до сих пор не могут уволится из-за утерянных автоматов, которые за ними числятся. Точно также с Дебальцево некоторые с этим столкнулись. Вот так и с техникой — если ее у тебя подбили, то нужно ее сфотографировать. Идиотизм, конечно. А если у тебя нет чем сфотографировать? Пока спросят откуда велся обстрел, со стороны Горловки, или скажем, Троицкого. Пока все проверят был ли действительно в то время там, зафиксирован ли обстрел в журнале. Точно также и «боевые». Чтобы тебе их заплатили надо, чтобы ты приказом находился точно в этом месте, чтобы обстрел был зафиксирован в штабе. И только тогда ты получишь в этот день свою «долгожданную тысячу». Так что это такая долгая процедура, что никто их там не получает. Разве что может пару человек, когда телевидение приезжало там с 1+1. А так...
— Ну а для журналистов «показухи» там устраивают?
— Конечно, на передовой особо нет, а на базу приедут там с танчиками поснимаются. Все как и везде на любом предприятии. Хотя надо понимать, что это не компьютерная игра — это война. Здесь не будет, что мы проиграли, а играть можно начать заново. Жизнь одна и ее надо беречь, вернутся домой.
«Многие на своих же минах и подрываются»
— Какое взаимоотношение с местным населением?
— 50 на 50. Конечно их тоже можно понять — некоторые наши солдаты портят отношения. Мы прекрасно видим, как проходит мобилизация, когда часто де..лов понабирали в армию, которые там не нужны абсолютно. Ну если не хочет человек, ну не надо его туда! Поэтому с местными как уже сказал — 50 на 50. В основном люди верят в светлое будущее. Но лучше быть осторожным. В посадку в туалет не ходить, вышел с машины — возле нее дело сделал.
— Наверное риск диверсантов и нападения тоже в этом деле свою роль играет?
— Ну диверсанты ж тоже с тобой связываться особо не будут. Минирование никто не отменял, но объективно если разведка идет, то она не будет себя выдавать. Ты ей попросту не нужен, а они идут, куда им по заданию надо. Мне один раз такое видеть пришлось. Проезжаешь мимо, люди идут. Глубоко в тылу у нас. Понятно, что нашей разведке там делать нечего. Поэтому так. Наши там ходят, ихние здесь. Как и положено.
— Но нападения все-таки быть могут, сплошной линии фронта то нет?
— Сложно сказать. Есть линия обороны, слишком много не поездишь. Много проблем добавляет минирование, причем свое. Вот стоит, к примеру, там 54-я бригада. Вот ее сняли, а на ее место поставили через неделю или месяц ту же 17-ю бригаду. Приезжаем, карт минных полей нету. Во-первых, сами свои же из предыдущей бригады по наставляют вокруг лагеря «растяжек» для безопасности и удобства охраны. Другая бригада заехала на их место — гы-га, побежали в посадку пописать — а там растяжки... Вот так многие на своих же минах и подрываются. Или, к примеру, территория была отбита, никто туда особо не ходит в посадку не проверяет, особенно если «зеленка» пошла все заросло. Плюс еще поля очень сильно минировались как пехотными, так и противотанковыми. Мины буквально «сеют» и наши, и те, чтобы по полям не проходили, чтобы в случае чего задержать. Поэтому если куда-то едешь, то нужно знать, как проехать. А то решишь проехать «напрямую», а там чик – и «сюрприз». Противопехотная максимум мне колесо на машине порвет, трубки какие-то перебьет по мелочи. А вот если на противотанковую наедешь...
«Главное не пить. Много….»
— Что еще там важно?
— Главное не пить. Много…. Без водки совсем нельзя, бывают моменты, что нервы сдают. Есть парни адекватные, молодцы, с ними не стыдно было служить, ребята толковые. Были такие, что из бизнеса по приходили, серьезные, пусть и мобилизованные, но верили в страну. Но есть проблема, что многие там «включают заднюю», когда приезжают в район, понимают, что это не кино и через неделю-две начинает косить под больного. Все по больницам да госпиталям, причем такие болячки находит, что его чуть ли не на носилках только носить надо. А потом как приходит время увольняться они тут как тут. Конечно надо понимать человеческий фактор, это здесь легко осуждать, а там все по-другому, нервы у любого сдать могут. Большой минус, что дают участника боевых действий всем. Несправедливо, когда человек приехал, денек побыл, а ему сразу же статус участника дают. То ли дело, когда ты там пробыл осень-зиму-весну, а другое дело, когда другой там побыл неделю и тоже получил участника боевых действий.
— Контакты или какие-то данные о противнике «на той стороне» были? В Вашей оценке больше местные воюют или нет?
— Там тоже люди, воевать особо не хотят. Люди ведь тоже думали, что вот «неделька-две и все закончится». А война затянулась. Все поняли, что веселого в этом нет, может и ногу-руку оторвать, кому ты тогда нужен, никто пенсию платить не будет. Местные, в основном, уже этого не хотят. Понятно, что в конфликте участвует Россия. На установку «Град» ты боекомплект не купишь ведь, и подарить его не могут. А завтра его надо заправить, зарядить. Один залп стоит как хороший автомобиль. Ну и все остальное, тоже дизтопливо. Конечно Россия помогает, если не это, думаю, наверное, помирились бы. Ну так местные как уже говорил 50 на 50. Вроде если с ними нормально общаешься, то ничего такого. А все равно смотреть на тебя могут как-то не так. Вроде ничего не забираешь, хотя за всех отвечать не буду. Есть, как говорят у нас «ганебни выпадкы», которые позорят страну. Хотя и в мирной жизни ведь де..лов хватает, которые с тебя могут цепочку сорвать или женщину ограбить. А так надо находить общий язык. Люди все хотят жить. Хотят жить мирно, а когда стреляют, то это невозможно.
«Себя надо беречь. Если этого не делать, то герои умирают рано»
— Опишите первые впечатления, когда попали под обстрел.
— Честно... Страшно. Это здесь можно сидеть героем, а так страшно. Такое гнетущее ощущение… Это сейчас немного отошел. А там последнее время и как уже домой приехал — вот лично у меня два месяца не мог уснуть. Нервы, наверное. Но там ребята есть молодцы, особенно танкисты, знаешь, что выручат. Но так себя надо беречь. Если этого не делать, то герои умирают рано. Надо беречь себя. Во всех ситуациях действовать с умом. Надо решить быстро, что и как ты должен сделать. Надо приехать, сделать дело и уехать. Некогда там ходить, щелкать семечки, курить. Есть такие районы, которые обстреливались частенько, минометами, самоходной артиллерией. Самое серьезное у нас это конечно было Дебальцево. Было и не было... Все логически понимали, что там будет окружение, но слишком поздно. Много ребят погибло. Техники потеряли там очень много. Вся техника старая, изношенная на такой и воюем. Нормальным оружием и новой техникой по первому образцу у нас только Национальная Гвардия снабжается. Новыми машинами, БМП, всем оружием что есть новой только национальной гвардии. Они типа «герои».
— А как в целом взаимоотношения «армейцев» с Нацгвардией? Поговаривают не очень?
—Плохие взаимоотношения. Помню как-то объезжаю разрушенный мост под Попасной, съезжаю с дороги, потом пытаюсь выехать на асфальт. Грязь, выехать не могу. Рации нет, приходится по мобилке дозваниваться. приехал «Урал» с лебедкой, пытается мой кран вытащить, он легче, меня потянуть не может. Тут национальная гвардия на своем «Кразе». Новенький, только с завода. Останавливаю, прошу мол «помогите, вместе с нашим «Уралом» вы меня вдвоем быстро вытяните». Но он мне отвечает, то «Не можу, то поспишаю». Хотя мне и им приходилось помогать, когда они на своих джипиках с дороги слетали. У них там такие хорошие джипики, типа «Хамера».
В основном они охрана блокпостов. Созданы для красивой картинки для телевиденья посниматься. А на передовой стоит армия, обыкновенные батальоны.
«Кричат о геройстве те, что мало видели»
— К обычной мирной работе сейчас хочется вернутся?
— Конечно, я к этому стремился. Единственно, что сейчас почему-то не люблю свою профессию.
— Наверное «аллергия» на краны, автомобиль ведь не для быстрых маневров?..
— Наверное. Техника ведь такая, что быстро не уедешь. Сейчас там, конечно, проще. Все построено, обустроено. Нас с Орджоникидзе тогда вместе со мной было призвано 11 человек, не знаю сколько с ГОКа. Некоторые, конечно, там сразу заднюю включили, алкаши такие, что там «не выкисали». Но так не опозорили родной город и ГОК. Наша 17-я танковая… Просили остаться, но мы уже не хотим там оставаться. Не знаю, с кем там они останутся, потому что приходят такие люди…. Не знаю, как они себя проявляли на гражданке, но от армии они далекие.
— Говорят, что многие из тех, кто был мобилизован, были психологически не готовы к этому. И сейчас может быть вспышка агрессии, постравматического синдрома.
— Если человек адекватный, то он будет себя держать в руках. Кричать о геройстве те, что мало видели. Сейчас много таких «героев» по приходит, которые там пьяные провалялись. Вот они будут кричать, бить себя в грудь, орать «Да я там такое видел». Человек, который там много видел – ему не надо об этом часто рассказывать. Ему это не нужно. Адекватный человек – он всегда адекватный. Да, нервы есть. Но особо рассказывать о своих подвигах в стиле «я там под танки кидался и все остальное» будет нечестный человек. В основном там идет война артиллерии, небольшие прорывы диверсионных групп и все такое. Поэтому особо пострелять с автомата – это только для картинки. В основном или туда стреляют артиллерией, или оттуда. И в такие моменты надо просто ховаться и еще раз ховаться, зарываться в землю, чтобы дай Бог не попала в ваш блиндаж. И не быть в этот момент в поле или на дороге, которые обстреливают. В такие моменты нельзя останавливаться, только вперед и вперед. Больше скорость – меньше ям. Сколько едешь, столько и гони. Грузовые автомобили там ездят быстро. Меня моя машина не подвела.
— У нее был какой-то позывной?
— Да, позывной был «Витамин». Назвал в честь своей собаки.
— Собака обрадовалась, когда вернулись?
— (Улыбается), Конечно. У нас там разные позывные были. Вот я и решил в честь собаки. Никто не догадается если что. Там у нас была скорая помощь с позывным «Витаминка», а я и решил пусть у меня будет «Витамин».
– Вы свой автокран ка кто камуфлировали?
– Честно говоря, он у меня был без камуфляжа. С другой стороны, кран это такая техника, которую все равно видно. Он к тому же такой яркий, желтенький с белым. Может просто повезло, может с той стороны просто дали жить и не стреляли специально. Хотя под Попасной было такое, что попадал по серьезному. Он же, когда стреляют минометы, а ты в машине, то из-за шума двигателя свит мин не слышно. Уже когда разрывы и все тебе орут «е… твою мать!» уже все ясно становится. Но мой кран меня не подвел, сюда меня довез.
– Вы, получается, свой кран сдали?
– Ну я обещал его вернуть на предприятие, но армия его не отдает. так что мой «Витамин» еще где-то воюет. Не знаю под каким позывным, но я с ним с гордостью вернулся в город Кривой Рог, нас там торжественно встречали.
«Дай Бог, чтобы все это наконец то закончилось»
– Наверно личный вопрос, но – изменилось ли что-то у Вас в характере, восприятии жизни, миропонимания?
– Изменилось… Обидно, наверное. Что никому герои не нужны, все для красивой картинки. Знаешь, мне тут многие кто там не был рассказывали мол «вот, если нападут на Орджоникидзе, тогда я пойду». Ну я тоже вроде как живу в этой стране, в этом маленьком городе Орджоникидзе. Какой он не есть, но он чистенький, нормальный город. Работаем, живем. Я же не доброволец. Ну пришло время, дали эту повестку. Подумал, надо так надо.
Откровенно говоря, многие ведь сейчас косят под больных, хромых. Не понимаю, как они вообще такие больные тогда вообще могут работать. Я понимаю, если человек не хочет, но притворятся и лукавить то зачем. Здесь и логика у государства тогда должна быть – значит надо набирать контрактников, платить им достойные деньги. Ну вот сейчас контрактник получает 2400. Может ли человек за такие деньги защищать страну и Родину – ему надо платить, ну не знаю, хотя бы тысяч 15 минимум. А сейчас главное, чтобы 3-я волна наша прошла, чтобы все хорошо и все живы. Дай Бог, чтобы все это наконец то закончилось. Может все уладится. Все люди, все хотят жить. Это же большая политика. Эта война как началась, так и может закончится за одну минуту. Достаточно, чтобы пару человек сказало «Хватит». И тогда все будет нормально
1 комментарий