Эдуард ФАТЕЕВ,

«Репортер»

Ищут пожарные, ищет
милиция…
Ищут давно и не могут
найти…
Самуил Маршак

Разговоры, будоражащие район
Неладное что-то творится в селе Кирово, находящемся в самом сердце Никопольского района. С 12 августа там возле десяти сельских подворий по вечерам и ночам горело сено, заготовленное для прокорма домашнего скота.
Все мы вышли из села, редкий горожанин может сослаться на два-три поколения своих городских предков. И потому каждый из нас может оценить тяжесть утраты сена. Страшно подумать, что значит лишиться в преддверии осени всех запасов для буренок-кормилиц.
На диком американском Западе во времена суда Линча решительно вешали за три преступления: убийство, изнасилование и угон коней. Последнее логично: в диких прериях, раскинувшихся на сотни и тысячи миль, потеря лошади означала практически верную смерть.
А сколько украинских сельских семей уже давно, не рассчитывая на поддержку государства, живут лишь за счет своих коров и иной домашней живности? И уничтожение всего запаса сена для многих является страшным ударом, если не катастрофой.
Естественно, слухи о том, что происходит в Кирово, стали просачиваться по району. И, уже подвигаясь в сторону этого села на маршрутном автобусе, мы с фотокором услышали первые версии того, что творится в Кирово.
Версия первая: это акция торговцев сеном. А как же, прошлым аномально жарким летом сено было в цене, а сейчас его запасли все кому не лень. Вот они, аспиды-сеноторговцы, и решили обеспечить себе рынок сбыта.
Автобус как раз проезжал Чкалово, где на въезде были выставлены образцы тюков сена с ценой 30 грн. на каждом. Что ж, подумалось, может, за хороший куш можно и на уголовщину пойти. Но ведь в других селах такого нет, подсказал здравый смысл, да и куш-то сомнительный.
Версия вторая: это происки скупщиков мяса, стремящихся сбить цену.
Мы ехали уже через южную часть Кирово, именуемую Терноваткой. За окном автобуса как раз промелькнул роскошный дом.
– Это хозяйка мясного ларька на Никопольском центральном рынке построилась, – объяснили мне сердобольные пассажиры. – Сама уже здесь не показывается, но ее зятья скупают весь скот в Кирово. Это их территория.
Тем более нет смысла жечь сено, подумалось мне.
Так что же происходит в Кирово?

Кирово в огне
Первый пожар произошел поздно вечером 12 августа в усадьбе супругов Шебатюк (в этой же Терноватке). Позади их дома видны следы недавнего пожара: зола, обуглившиеся деревья, навесы для животных, которых коснулся огонь.
Хозяйка Наталья Шебатюк рассказывает:
– Сгорело три скирды и 200 тюков сена. Пожар был страшный. Если бы соседи нас не разбудили, огонь перекинулся бы на сараи и дом. Хорошо, что наша местная «пожарка» приехала вовремя, пожарные стали сбивать пламя со скирд, чтобы оно не перешло на хату. И слава Богу, что не было ветра, иначе бы нам хана. Приезжала милицейская опергруппа, у нас с мужем брали показания. С того времени минуло две недели. И ни слуху ни духу. Участковый к нам так и не приехал. Нам пришлось купить новую скирду сена. Теперь, когда ночью лает собака, я сразу с фонариком выскакиваю туда. Да много ли от этого толку? Что в темноте можно разглядеть?
Затем заготовленное людьми сено стало гореть по всему Кирово.
Больше всех досталось семейству Шабалдас. В одном доме проживают сразу три семьи (родители, их взрослые дочь и сын со своими семьями), во втором уже два года лежат прикованные к постелям мать и бабушка хозяйки. Большое семейство живет исключительно за счет личного хозяйства, выращивая свиней, телят, гусей, уток, кур, коров.
В результате пожаров у них оказались уничтоженными не только тюки с сеном, но сильно поврежден автомобиль, сгорело немало домашней птицы.
Энергичнейшая женщина Любовь Шабалдас встретила нас в халате без рукавов – рукава мешают, поскольку у нее
обожжены левая рука и левый бок.

Мы проходим через двор. Здесь стоит сгоревшая машина, однако ее перевезли сюда с другого двора. Со стороны огорода видны обуглившийся сарай, а яблони и земля укрыты толстым слоем пепла от сгоревшего сена. Местами оно еще дымится!
– До сих пор тлеет, – рассказывает хозяйка. – Каждую ночь дежурим. Если поднимается ветер, снова пробивается пламя. Если бы вы видели, как полыхало много часов подряд. Спаслись мы благодаря колодцу возле двора, который выкопал сын с товарищами, будучи еще школьниками. Здесь горело 2 962 тюка сена по 35 кг каждый, шифер с сарая «стрелял» на десятки метров. Односельчане помогали бороться с огнем, подвозить воду, за что им огромное спасибо. Сына обматывали брезентом, обливали водой, и он вытаскивал из свинарника свиней, чтобы те заживо не сгорели.
Когда я позвонила на 101, дежурный заявил мне: «У нас одна-единственная машина. Ночь, нет никого, кроме меня. И начальство приказало никого никуда не посылать, чтобы обходились собственными силами». Тогда я начала кричать, что у меня дома пятеро деток, начиная с пятимесячного возраста, и если я примчусь на машине в Никополь, то за себя не ручаюсь. Только после этого начальник «пожарки» лично позвонил после 12 ночи мне на телефон: «Что вы поднимаете панику? Кого я должен посылать? Ваш сельский голова сообщила, что организовала подвоз воды и локализовала очаг пожара».
Он соврал, сказав, что выехали две машины. Прошло полтора часа, но никто не приехал. Я отправила хлопцев в Никополь, там выяснилось, что пожарные машины вообще никуда не посылали!
В это время все продолжало полыхать. Я дозвонилась на «губернаторскую линию». После этого прибыли сразу пять пожарных машин.
А на следующий день пожар вспыхнул уже возле дома, где лежали, прикованные к постелям, мои две старушки.
…Мы с фотокором подъехали и туда. Пепелище находится прямо на улице, где под забором было сложено сено. От огня прогорел большой железный бак, в котором хранилось зерно, полученное на земельные паи. Зерно обуглилось. Цыплята в клетках сгорели живьем. Уничтожены листы шифера, подготовленные для кровельных работ. Чернеют ветки абрикосов.
– Мои ноги спасло то, что я была в резиновых сапогах, – с болью вспоминает Любовь Шабалдас. – Зашла в кухню, поставила на плиту чайник. Выглянула в окно: все полыхает. Выскакиваю, горит сено, под газовой трубой моя машина в огне. Вот-вот взорвется или газ, или бензин. На другой стороне улицы жмутся мужики. Ворота открыты, машину можно просто вытолкать, но никто даже пальцем не пошевелил. Вскочила в машину и дала задний ход. Автомобиль выскочил из огня и врезался в ограждение дома напротив. Внутри машины огонь, двери от удара заклинило. Я с трудом мобильным телефоном (!) разбила автомобильное окно и вылезла наружу.
– Неужели никто не помог?
– Никто не подбежал, никто не помог. Люди сбежались со всей улицы, но половина из них – без ведер и лопат. Ничего не делали, смотрели «цирк», как я горю в машине. Мужики не удосужились вытолкать машину из огня. Спрятались за соседские ворота и кричали мне, чтобы я выскакивала, мол, бензобак взорвется. Я такого не ожидала. Так потом еще и в магазине говорили: «Пусть Любка теперь думает, за что ее спалили»…
Любовь Михайловна переводит дух и завершает рассказ о двух своих пожарах:
– Теперь ночами сплю во второй машине с открытой дверью, чтобы в случае поджога успеть выскочить. Спать в доме с бабушками боюсь: могут спалить вместе с ними. Долго так просто не выдержу. Ведь ничего не расследуется!.. Лучше бы я тогда сгорела заживо в машине. Господи, я имею два высших образования, работала главным экономистом хозяйства, живу, сама зарабатывая себе на жизнь, не получая ни пенсии, ни социальной помощи, тяну и внученьков, и бабулек. Ничего от государства не требую! Но государство пусть хотя бы защитит мои права! Но ведь ничего, абсолютно ничего не делается!
И, еще подумав, сказала обреченно:
– Я уже заявила сельскому голове, что привезу своих бабушек к сельскому совету, оболью их и себя бензином – и вместе сгорим. Может быть, хоть тогда что-то сдвинется с мертвой точки…
Как мне рассказали в Кирово, пожарный инспектор оценил ущерб от всех десяти пожаров в 185 тыс. грн. (и это без оценки сгоревшей машины).
И все-таки: кто запускал «красных петухов»?

Власть считает, что ничего особенного…
Вот что по этому поводу думает Кировский сельский голова Людмила Милехина, с которой мы пообщались:
– В летние периоды, – пояснила она, – случается самовозгорание сена. Сейчас объявлен пятый уровень пожарной опасности. Были ли эти случаи поджогами, еще не установлено. Пока нет выводов экспертов, нельзя утверждать, что это были поджоги.
– Хорошо, но бывали когда-либо «самовозгорания» сразу десяти скирд?
– Стерня горела, толоки (места выпаса скота). Но у людей такого не случалось.
– Что говорит участковый?
– Мы с ним выезжали на места пожаров. В случае возбуждения уголовного производства оно будет расписано на него. Но пока такой информации не поступало ни по одному происшествию. Во время пожаров я вызываю пожарных, сообщаю в районную службу по вопросам чрезвычайных ситуаций.
– Неужели пожарных должен вызывать сельский голова?
– Нет, звонок был еще до меня. Первой звонила Наталья Иваньева, председатель опекунского совета, живущая по соседству с Шебалдас. Я вызвала пожарную из нашего хозяйства «Чистополье», перезвонила его директору, чтобы он прислал машину. «Пожарка» приехала, но у нее запас воды на 3-4 кубометра. Израсходовав, поехала снова заправляться. А вот в городской пожарной службе заявили, что у них нет бензина, нет воды. Они действительно приехали поздно.
Что же было дальше?

Заменяя милицию 
Кирово жило в напряженном ожидании, люди спускали с привязи собак, не спали ночами, карауля сеновалы. Уже не надеясь на милицию, пострадавшие самостоятельно стали проводить следствие, ездить в Никополь и Днепропетровск к различного рода экстрасенсам и бабкам, чтобы выяснить, кто спалил им сено. Те рассказывали им приметы предполагаемых поджигателей. Некоторые до рукоприкладства разругались с соседями, узнав их в оных описаниях. В милицию начали поступать заявления от пострадавших в этих сельских разборках.
Любовь Шабалдас пошла по другому пути: подключила к расследованию местных пацанов на скутерах. Шастая вечерами по селу, они высматривали подозрительных. И выявили таковых. То есть одна энергичная женщина и мальчишки на скутерах сделали работу участкового и следователей!
Возможными поджигательницами определили двух, нет-нет, не диверсанток из каких-нибудь «Черных бригад», а… 16-летнюю Лену, дочь инвалида, и 14-летнюю Вику из неблагополучной семьи (разумеется, имена девочек изменены).
Лена живет с отцом – инвалидом первой группы. Пьющая мать бросила их и переехала в Чкалово. Впрочем, и отец не из ангелов. В молодости убил одноклассника. Отсидев 15 лет, вернулся и снова совершил убийство, на этот раз в селе Веселом. Отсидел второй срок, вышел из тюрьмы инвалидом. И, нигде ни одного дня не проработав, получил от государства пенсию. Это особенно возмущает Любовь Михайловну:
– Ему платят пенсию, поскольку тягать бидоны с водой по 40 литров для телят он не может. Я же получаю от государства во-о-от такую дулю! Такое вот у нас государство! Я ночей не спала, задействовала всех местных пацанов, они мотались на скутерах по селу. И выловила этих девочек. Если бы я их не поймала, никто бы их не искал. Никому они не нужны, с них взять нечего. Они мне как на духу сказали: «Тетя Люба, мы вас не хотели палить, подожгли по ошибке». И действительно, мы видели у отца Лены список на 53 фамилии, меня в нем нет. Но ведь под угрозой поджогов, получается, пребывают еще 43 жителя Кирово!
Кстати, первая погорелица, Наталья Шебатюк, отмечает, что пока пожарные тушили пылающий стог сена, многие жители улицы видели, как с диким хохотом пробегали Лена и Вика.
Подтвердил подозрения и Виктор Кнуренко, потерпевший, у которого сожгли два прицепа соломы (что случилось сразу после того, как он сделал замечание курившей на улице Вике).
– Я нашел ученическую тетрадь, из которой вырваны листы – возможно, для поджогов. Она подписана Викиной фамилией.
– Почему вы не написали заявление в милицию? – поинтересовался я у него.
И получил ошеломляющий ответ:
– Ну, напишу, а какой будет результат? На следующий день мне вообще спалят хату. А у меня еще сто тюков соломы.
И так говорят все погорельцы: сегодня напишем заявление, а завтра под утро у нас будут гореть хаты. Ведь милиция никого не забрала.
Мы заехали к Вике. Из нищенской хаты к нам вышла крошечная, загоревшая до цыганской смуглости девочка-подросток. И не скажешь, что ей идти в восьмой класс. Она была немногословна.
– Кто поджигал сено? – спросил я.
– Лена. Но меня там не было.
– Кто написал список?
– Лена.
– Зачем?
– Не знаю.
– Где она сейчас?
– Не знаю.
Впрочем, в сельсовете на этот счет имеют особое мнение:
– Мы делаем объезды с участковым, он знает ситуацию¸– поясняет Людмила Милехина – Но мы имеем право проводить только профилактическую работу. В соответствии с законодательством, даже разговаривать с ребенком на подобные темы можно только в присутствии родителей или психологов.
Что ж, я не чиновник. То, что мне надо, я выяснил.
Осталось узнать, где сейчас пребывает Лена.
– У Елены действительно сложный характер, – говорит Людмила Милехина. – У нас есть протоколы того, что мы неоднократно проводили обследования условий ее жизни, беседы. Раньше у отца была сожительница. После того как она ушла, Елена перебралась к матери в Чкалово.
В Кирово подтверждают, что видели, как она пешком пошла в Чкалово.
– Прошло десять суток, но милиция ничего не делает, – обвиняет работников правопорядка Любовь Шабалдас. – Мне даже не отвечают на телефонные звонки. Сначала врали, что заведены уголовные дела, затем врали, что приедут милиционеры и будут разбираться с этими подростками. Но вот я еду через Чкалово, а эта Ленка преспокойно идет с сигаретой в зубах в окружении пацанов...

Удар охотничьим ножом
Семья Шабалдас, узнав о том, кто является виновницей поджогов, наведалась к отцу Лены.
– Мы с мамой зашли в хату, – повествует 27-летний Петр Шабалдас-младший, которого мы навестили в травматологическом отделении Никопольской горбольницы №1. – Там шел гужбан, гульба такая. Я только и сказал ему, что его Ленка поджигательница, как он выхватил охотничий нож и молча ударил меня в грудь.
Мать с отцом на машине доставили сына в Никополь.
– Я сама вытащила тесак из груди сына, – расскажет мне потом Любовь Шабалдас. – У него насквозь пробито легкое, он потерял много крови. Муж зажимал рану сына, а я на полной скорости вела машину. Не знаю, как сдержалась, чтобы не убить обидчика. Но вот посмотрите, у него, бывшего зэка, нигде не работавшего, стоят две инвалидные коляски, а моя мама, которая всю жизнь проработала на колхозной животноводческой ферме, никакой коляски после инсульта не получила. Где наши социальные службы? Где сельсовет? Где районная власть? Да потому, что наших чиновников душит мысль: она ездит на машине, а я хожу пешком. Так вот ей и надо…
Любовь Михайловна умолкла, а затем продолжила более спокойным тоном:
– Я могла бы прийти ночью и убить этого инвалида. Но мне и его жалко. Как он дошел до такой жизни? Начнем с того, что его отец бросил шестерых детей. Вот они и выросли все такими…
А Петр Шабалдас на прощание с горечью вздохнул:
– Снова сено нужно запасать, а я здесь, в больнице, застрял, да еще потом несколько недель не смогу работать…

А за что, собственно, мы платим
чиновникам?
Я связался с руководителем подразделения милиции, отвечающего за работу участковых, представился и сказал, что хотел бы обсудить ситуацию в Кирово. Он любезно попросил меня перезвонить, поскольку находился на совещании. Больше мне не удалось с ним связаться. Видимо, мой «засветившийся» телефон был внесен в «черный список». Кстати, точно так же не может с вязаться с милицией и Любовь Шабалдас.
Подведем итог. В Кирово в течение нескольких дней творится невообразимое: некий «неуловимый мститель» терроризирует все село. Пожарные и милиция прибывают на место лишь после звонка на «губернаторскую линию» («до цього все спить, як в могилі»). Прибывшие совершают ритуальные действа, не дающие реальных результатов. Местный люд, изнуренный ночными бдениями, начинает самостоятельно искать выход из создавшейся ситуации, обращаясь к средневековым методам. Подозреваемая (16-летняя пигалица) выявлена, однако милиция не предпринимает никаких действий для ее задержания и установления истины. Сельская власть боится испортить отчетность работы и не бьет в набат. Районная власть сыто предпочитает закрыть глаза на происходящее.
Люди боятся, власть их не может защитить.
А жители Кирово не спят. Они не знают, что готовит им ночь. Ведь в списке 16-летней соплячки занесены еще десятки имен. Она поставила себя выше власти. Селян не могут защитить ни участковый и весь горотдел милиции, ни сельский голова и райгосадминистрация. Вся государственная машина, раскинувшая свои щупальца на Никопольский район, не может найти девочку по имени Лена! И это приговор тем, кто ее, эту машину, представляет: участковому (чей телефон является государственным секретом), его милицейским начальникам, работникам сельской соцслужбы, педагогам, Кировскому сельсовету, профильным службам райгосадминистрации и ее руководству.
Всех вас «обувает» шестнадцатилетняя пацанка!..
Послесловие. Мы побывали в Кирово в четверг. Когда возвращались через Чкалово домой, прочитали объявление о том, что в этом селе на следующий день предстоит открытие спортплощадки.
Не сомневаюсь, что на этом открытии побывал председатель райгосадминистрации и руководитель районной организации Партии регионов Сергей Воронов. Не сомневаюсь, что были торжественные речи и развевалась партийная символика. Не сомневаюсь, что в ближайшем номере районной газеты появится очередное фото лучезарного руководителя, окруженного юными спортсменами.
Но убежден, что после торжеств этот руководитель не заехал в расположенное по соседству Кирово, чтобы на месте разобраться в ситуации.
А зачем? Власть и милиция делают вид, что ничего не происходит, все нормально…

Фото Евгения Синегина