Ув. Виктор Юрьевич. Вы четко изложили собственное видение происходящего, но возникает вопрос:- где же "рецепт"??? Правда ведь у каждого своя? (Из откликов на мою заметку)

В студенческие годы мне довелось посмотреть фильм знаменитого итальянского режиссера Федерико Феллини «Восемь с половиной». Ни содержание картины, ни тем более ее название как-то сразу не уложилось в моем сознании. Феллини создал фильм из, казалось бы, бессвязного набора каких-то сцен.

Краткий сюжет: мужчина переживает творческий кризис. Он запутался во лжи, разочарован в жизни и любви и в результате не доводит важное дело до конца. На экране смешиваются реальность и его детские воспоминания. Всё вместе усиливает работу мозга зрителя, только успевай находить ответы на вопросы: зачем да почему? А их, этих вопросов, по ходу повествования возникает все больше и больше. В конце концов, только после второго просмотра, я втянулся в сюжет и до конца понял его идею. А мои сомнения подтвердились признанием самого режиссера, который, по его словам, создал настолько сложный в художественном исполнении фильм, что даже сам не смог придумать ему название—просто «приклеил» номер 8 1/2 (по количеству ранее созданных им и в соавторстве фильмов).Эта картина завоевала две премии «Оскар», ее можно смотреть много раз и на каждом просмотре открывать в ней для себя что-то новое.

В ту пору я только осваивал журналистику, и если Федерико Феллини не давал никаких рецептов, а заставлял зрителей думать и спорить, самостоятельно искать и находить ответы на жизненно важные вопросы, то меня, наоборот, учили—боюсь кого-нибудь обидеть -- стоять перед читателями на коленях. Советовали писать простым, как в сказках, языком, типа: «Жили-были дед и баба. Была у них курочка ряба…»; «разжевывать» текст, чтобы читатели не утруждали себя мыслительным процессом и легко его усваивали; видеть себя в роли покорного слуги, которому ленивый барин говорит: «Накорми меня, напои меня, спать уложи, одеяльцем накрой, услади анекдотом, убаюкай песенкой,--а там авось я и сам усну».

То было время, когда партия перстом указующим направляла сознание людей просто и прямолинейно: «Пятилетку—досрочно!», «ХХ111 съезду КПСС—достойную встречу!», «Пьянству—бой!». В журналистике, литературе и искусстве не рекомендовалось передавать противоречивые чувства, которые терзают передовика производства, рассказывать, что плохого он думает о своем начальстве и какую семейную драму переживает. Он-- передовик, он должен смотреть с газетных и журнальных полос, с экранов телевизоров улыбающимся, уверенным в себе и победе коммунистического труда.

Конечно, с той поры много воды утекло, журналистика стала более демократичной. Но не настолько, чтобы ей можно было отвешивать поклоны и кричать «браво!» Груз прошлого оказался настолько тяжелым, а мышление консервативным, что определенной части журналистов до сих пор нравится работать по схеме: «барин—слуга». Как и в прежние времена, услышав от хозяина команду «фас!», они готовы загрызть неугодных им конкурентов и просто оппонентов, а свою преданность хозяину демонстрировать настолько откровенно, что, глядя на них, хочется сгореть со стыда.

Мой бывший сотрудник как-то полистал подшивку «Никопольской правды» и посчитал, сколько раз в течение года газета опубликовала фото первого секретаря горкома партии Анатолия Гонтаренко. Снимков оказалось всего два. Это были групповые портреты, отснятые по случаю каких-то событий. А потом я сравнил, как некоторые газеты представляли экс-мэра Руслана Токаря. Его портреты красовались едва ли не в каждом номере, а то и по два сразу, только на разных страницах. Вот так пытались угодить своему шефу редакторы. А сотрудники горисполкома пошли еще дальше: на втором этаже своего здания прикрепили стенд, на котором слева поместили портрет Виктора Федоровича (сами понимаете, Януковича), а справа--Руслана Ивановича. Как тут не согласиться с поэтом Николаем Некрасовым: «Люди холопского звания сущие псы иногда: чем тяжелей наказание, тем им милей господа».

Кстати, самолюбование свойственно не только экс-мэру. Поражены этой болезнью и некоторые депутаты, директора предприятий, фотографиями которых, с легкой руки редакторов, перегружены газеты.

Ну а какого же рецепта спрашивал у меня автор письма в редакцию (спасибо ему за внимание к моему творчеству)? Федерико Феллини, зашифровав свой рецепт под номером 8 ½, дал понять, что жизнь многогранна, остроконфликтна и неоднозначна. Что права на истину ни у кого нет, что она, эта истина, может родиться только в споре и при глубоком анализе ситуации. Я с этим согласен и могу со своей точки зрения добавить: первыми это поняли западные журналисты.

Вот как, например, видят свою задачу сотрудники Би-би-си. Самое главное, считают они,—соблюсти принцип объективности и непредвзятости в подаче информации. Журналист не имеет права давать своих оценок тем проблемам, которые освещает. Он осторожно относится к словам, заряженным негативным смыслом, таким, например, как «война на востоке Украины» (в данном случае используется смягченный вариант-- «кризис в Украине»). Вместо «разведчик» или «шпион» пишут: «сотрудник спецслужб» (ведь разведчик по смыслу—наш, а шпион—их); вместо «бандформирования»-- «напавшие», а слово «террорист» появляется в материалах только в цитатах.

И еще не менее важный принцип—беспристрастность. Сразу оговорюсь: газета, существующая на дотации власти или какого-нибудь богатенького дядечки, не может быть беспристрастной, она будет защищать интересы своего хозяина, вкладывающего в нее деньги.

Другое дело, если газета подотчетна громаде, которая в достаточном количестве подпишется на газету, и, таким образом, редакция воспользуется своим правом выступать в роли учредителя. Тогда она без оглядки будет учитывать разные точки зрения и сможет писать именно беспристрастно.

Приведу элементарный пример. Соседи поссорились из-за вишни, посаженной близко к меже, и теперь ветки затеняют делянку земли, мешающую росту какого-то растения. Как в таком случае поступает беспристрастный журналист? Он максимально точно записывает мнение одного соседа, затем—другого. Казалось бы, материала для написания статьи достаточно. Но нет! В системе координат профессионального западного журналиста нет места для собственных суждений. Вывод в спорной ситуации должен сделать специалист-- в данном случае юрист или начальник земельного отдела. Только минимум три мнения, исключая свое, дает право журналисту положить подготовленную проблемную статью на стол редактору.

Федерико Феллини, замаскировав свое мнение относительно драматических сцен в своей картине под номером 8 ½ , проявил доверие к зрителям, не побоялся сделать их своими экспертами,--и получился гениальный фильм. Что значит свободное творчество!

Виктор ЧУМАК, журналист